Павел Петрович Соколов-Скаля: «Штурм Выборга». 1940. ЦМВСРФ, Москва. Фрагмент

Баталистика. Фрагменты

21 марта 2017 Просмотров: 837

Много хороших картин в музеях, но мало ещё их репродукций в интернете. Спешу поделиться несколькими полотнами из Центрального музея Вооружённых сил Российской Федерации и Государственного музея обороны Москвы. К сожалению, хорошего фотоаппарата нет, приходится пользоваться смартфоном. Однако, надеюсь, что и в таком исполнении картины будут интересны читателям. Если нет – адреса даны, буду только рад увидеть в сети их фотографии лучшего качества.

Виталий Александрович Токарев: «Подвиг М. Т. Шмагрина». 1953. Репродукция. Центральный музей Вооружённых сил Российской Федерации, Москва.

Виталий Александрович Токарев: «Подвиг М. Т. Шмагрина». 1953. Репродукция. Центральный музей Вооружённых сил Российской Федерации, Москва. Фрагмент.

27 декабря 1939 года в Карелии пять советских пограничников под командованием 31-летнего командира заставы старшего лейтенанта пограничных войск НКВД СССР Михаила Трифоновича Шмагрина столкнулись с превосходящей по численности группой финских диверсантов. Боец Попков был отправлен за подкреплением на заставу, а оставшиеся четыре пограничника заняли оборону на льду Топозера. В ходе ожесточённой перестрелки одному из финских автоматчиков удалось близко подобраться к пограничникам и огнём прижать их ко льду. Советские бойцы могли быть уничтожены. Спасая положение, приподнявшись, Шмагрин бросил в автоматчика гранату и убил его, однако сам упал, сражённый пулей. Падая, он успел передать командование пулемётчику Иглину... Подошедшее подкрепление уничтожило остатки диверсионной группы и обнаружило на льду озера тела Михаила Шмагрина, отделённого командира Константина Иглина и стрелка Ивана Бирюкова. Ещё один пограничник – стрелок Василий Пчёлкин, получивший тяжёлые ранения, выжил.

Что интересно: морским пограничником был отец Шмаргина – ещё в царское время. Пограничниками стали его сын, внук и правнук.

Павел Петрович Соколов-Скаля (1899-1961): «Штурм Выборга». 1940. Холст, масло. Центральный музей Вооружённых сил Российской Федерации, Москва.

Павел Петрович Соколов-Скаля (1899-1961): «Штурм Выборга». 1940. Холст, масло. Центральный музей Вооружённых сил Российской Федерации, Москва. Фрагмент.

13 марта 1940 года финский Viipuri снова стал русским Выборгом. О, тут надо остановиться подробнее! Вначале слово либералам.

Игорь Бунич:

Начиная с четырех часов утра советское радио, вопреки обычному ночному молчанию, ежечасно передавало текст договора. В это же время Сталин, связавшись по телефону с командованием Северо-Западного фронта, ругаясь матом, требовал от Тимошенко и Мерецкова взять Выборг любой ценой. Время еще было: по протоколу, приложенному к договору, военные действия должны были быть прекращены 13 марта в 12.00. В 6 часов утра, зная о подписании мира, красноармейцы пошли на штурм города, который по статье 11 договора уже отошел к СССР. Шесть часов шел кровопролитнейший, ожесточенный бой... Несмотря на огромную концентрацию живой силы и техники, взять Выборг так и не удалось. Ровно в 12.00, как и предусматривал договор, стороны прекратили огонь. Финны начали отход. Так Сталин отомстил за унижение, которому его подвергли англичане: за шесть часов боя было потеряно еще 862 красноармейца. Не раздражайте вождя! По другим источникам, Тимошенко сам попросил у Сталина разрешения штурмовать Выборг до последнего, чтобы «финны запомнили надолго». Сталин покрыл его матом, но разрешил. Вполне может быть.

Марк Солонин:

«Напоследок сталинское руководство успело совершить еще одно преступление против советского и финского народов. По условиям мирного договора город Виипури (Выборг) отходил к Советскому Союзу. Тем не менее, поздним вечером 12 марта части 7-й и 95-й стрелковых дивизий 7-й армии получили приказ взять город штурмом. Никто из красных командиров, прошедших жуткую «школу 37-го года», не решился воспрепятствовать этому безумию. Массовое и лишенное всякого военного (да и любого иного) смысла убийство советских и финских солдат, мирных жителей Выборга продолжалось вплоть до последних минут установленного договором срока прекращения огня. Полностью «овладеть» городом, который формально-юридически уже стал советским, так и не удалось... В 15 часов 30 минут финские войска спустили государственные флаги с крепости и вокзала Выборга и организованно покинули город. Война закончилась.

Павел Аптекарь:

В половину одиннадцатого вечера 12 марта, когда делегации обеих сторон уже подписали мирный договор, пришло распоряжение о штурме города, который согласно договору становился частью СССР. Тем не менее, зная об этом, командование 7-й армии отдало приказ, который по сути дела был преступным, поскольку обрекал на разрушение один из красивейших городов Ленинградской области с его неповторимой архитектурой, сложившейся за многие столетия, обрекал он на смерть и увечья многие тысячи бойцов и командиров. Какова же была цель? Запугать Финляндию, показать, что дорога на финскую столицу открыта для Красной Армии. Однако это было больше похоже на размахивание кулаками после драки, только стоили эти жесты очень дорого... Согласно отданному приказу 7 и 95-я стрелковые дивизии, последняя из которых лишь к вечеру овладела юго-восточной окраиной одного из предместьев Выборга – Карьяла, начали ночной штурм города в половине двенадцатого. Финны, похоже, не предполагали от советского командования наступления, которое далеко переходило за рамки обыкновенного советского идиотизма...

Впечатлены? Ужас, да? А вот что было на самом деле.

Во второй половине февраля – начале марта 1940 года части Красной Армии прорвали знаменитую Линию Маннергейма и стали развивать наступление на Выборг. Для окружения и разгрома выборгской группировки финских войск командование Северо-Западного фронта в начале марта приказало основным силам 7-й армии обойти город с северо-востока, а остальным частями штурмовать Выборг с фронта и овладеть им. Кроме того, часть войск должна была форсировать Выборгский залив и закрепиться на его западном берегу. В результате к 11 марта 91-я стрелковая дивизия подошла к северо-восточным окраинам Выборга, 7-я стрелковая дивизия вышла к выборгскому предместью Карьяла, а другие советские войска закрепились на берегу к западу от города и перерезали шоссе Хельсинки-Выборг. 11 и 12 марта развернулись бои на окраинах города, а на 22 часа 12 марта был назначен ночной штурм. На тот момент советское командование о переговорах не знало.

Аналогично не знало о переговорах и командование финских войск в Выборге. Видя создавшуюся угрозу полного окружения оно просило Хельсинки дать добро на отход. Не потому что трусы – ни в коем случае! Финны были храбрыми и стойкими солдатами (и если бы не жестокое обращение с пленными, то заслуживали бы только похвал), но разумно не желали оказаться в «котле». И только 12 марта такое разрешение было получено, финские войска начали организованный постепенный отход.

В результате в ночь с 12 на 13 марта в городе начались бои. Основную трудность для советских войск представляли не отдельные отряды финнов, прикрывавшие отход, а глубокий снег, подожжённые (вопреки условиям мира) отступавшими финнами дома, а также мины. Но постепенно части 7-й сд продвинулись к центру города, сталкиваясь лишь с отдельными очагами сопротивления, например, в районе тюрьмы и железнодорожного вокзала (на картине, очевидно, как раз тот бой, в котором было повреждено три советских танка и один подбит, а финны потеряли артиллерийскую батарею – но на полотне всё явно горячее, чем было в реальности).

Только утром 13 марта войска противоборствующих сторон (где-то после 8:00 финны, где-то после 10:00 красноармейцы) получают известие о заключённом мире и о прекращении огня с 12:00. Бои стихают, и в полдень над фабричной трубой в Таликкала, северной части Выборга, взвился красный флаг. Финны беспрепятственно отступали, а красноармейцы организовывали в городе охранение и наблюдение. Длившаяся три с половиной месяца война закончилась.

Александр Васильевич Мизин (1900-1984): «Бомбардировка белофинской станции». 1940. Холст, масло. Центральный музей Вооружённых сил Российской Федерации, Москва.

Александр Васильевич Мизин (1900-1984): «Бомбардировка белофинской станции». 1940. Холст, масло. Центральный музей Вооружённых сил Российской Федерации, Москва. Фрагмент.

Далёк от истории авиации, поэтому с удовольствием дам слово специалисту. Цитаты из замечательной статьи Вячеслава Кондратьева «Сказки финского леса, или "несвоевременные мысли" о Зимней войне»:

В течение последних лет одна за другой выходят статьи и целые книги, основанные на «перепевах» западных публикаций и представляющие историю советско-финской воздушной войны в тенденциозном, искаженном виде.

Главную мысль подобных публикаций можно свести к утверждению, что «маленькие, но гордые» финские ВВС чрезвычайно успешно противостояли огромной воздушной мощи «кровавого сталинского режима», нанеся ей колоссальный урон, а сами вышли из этой войны чуть ли не победителями, да еще и с минимальным ущербом. Единственное, с чем здесь можно согласиться, так это с тем, что ВВС РККА на протяжении всей войны действительно обладали абсолютным (10-12-кратным) численным превосходством.

Но сторонники «нового взгляда на историю» идут гораздо дальше. Вот несколько цитат из книги «Тайны финской войны», написанной неким Борисом Соколовым и напечатанной уже в текущем году. «Уровень летной подготовки и тактической грамотности подавляющего большинства советских летчиков был крайне низок». «Финские пилоты (...) наголову превосходили советских коллег».

«Первые же воздушные бои показали, что советская авиация воевать не умеет». И наконец – «Пилоты с синими свастиками одолели краснозвездных соколов»! Вот так, ни больше, ни меньше...

От Соколова не отстает и другой «великий историк» нашего времени Игорь Бунич, чьими творениями буквально завалены полки книжных магазинов. В своей книге «Гроза» он пишет: «Немногочисленные финские летчики (...) доблестно вступали в бой с воздушными армадами «сталинских соколов», постоянно одерживая победы в воздушных поединках...»

Если просуммировать боевые и небоевые потери, получится, что советская авиация потеряла в Зимней войне 554 самолета, а финская - минимум 139 (на самом деле гораздо больше, но для «чистоты эксперимента» будем оперировать только доказанными цифрами). Как видим, разница довольно значительна, хотя и не столь огромна, как это стараются представить иные любители превращать «белые пятна истории» в «черные». Но почему же все-таки возникла эта разница? Может быть, действительно всему виной фатальная безграмотность и неподготовленность русских пилотов, возникшая, конечно же, по причине «сталинского тоталитаризма», репрессий и т.д?..

Во-первых, надо учесть, что советская авиация вследствие многократного численного перевеса действовала гораздо активнее финской. Всего в Зимней войне участвовало примерно 4000 советских самолетов. Из них потеряно 554, то есть около 14%. Финны же лишились почти 40% своей авиации, в том числе свыше 95% от ее первоначального состава. Только благодаря загранпоставкам им удалось сохранить боевой потенциал своих ВВС.

За время военных действий «сталинские соколы» совершили в общем счете 100 940 боевых вылетов (84 307 - сухопутная авиация и 16 633 – морская), а финны – менее 7000. Следовательно, в советской авиации один потерянный самолет приходится на 182 вылета, а в финской – примерно на 50. Таким образом, в процентном отношении потери «Суомен Ильмавоимат» превышают советские в три с половиной раза!

И это несмотря на то, что советским авиаторам почти все время приходилось воевать над чужой территорией, где любая вынужденная посадка неизбежно означала потерю машины, а порой и жизни. Кстати, причиной такой посадки могло быть все, что угодно: обледенение, отказ двигателя, потеря ориентировки и многое другое, но финны в любом случае объявляли самолет сбитым.

Финская авиация находилась в гораздо более выгодном положении. Придерживаясь в основном пассивной, оборонительной тактики, она по большей части действовала над своей территорией (даже бомбардировщики никогда не летали глубоко в советский тыл, ограничиваясь работой в прифронтовой полосе), а потому у финнов почти всегда была возможность эвакуировать и восстанавливать разбитые машины. И разумеется, в списках потерь эти машины не значатся. Кроме того, подобная тактика резко снижала риск заблудиться (места-то знакомые) и вероятность поражения зенитным огнем (разве что свои могли иногда сбить по ошибке).

На размеры потерь большое влияние оказывали исключительно сложные природно-климатические условия в зоне военных действий: ледяные туманы, морозы, доходящие до 40 градусов, аэродромы, занесенные снегом, световой день продолжительностью всего 6-8 часов, а на севере - вообще полярная ночь. Разумеется, климат одинаково влиял на обе стороны конфликта, но поскольку советская авиация была гораздо более многочисленна, то и абсолютный размер небоевых потерь, вызванных природными факторами, у нее также намного выше.

Подводя итог вышесказанному, придется сделать вывод, что в силу объективных причин, таких как соотношение сил, тактика сторон и характер боевых действий, более высокие (в абсолютном выражении) потери советских ВВС были неизбежны. Но объяснять это тем, что мол финские летчики хороши, а советские, наоборот, плохи, значит сознательно лгать или не понимать сути происходившего. Более того, возьму на себя смелость утверждать, что «феноменальные успехи» и «минимальные потери» финских ВВС в Зимней войне – не более чем миф, причем, миф оскорбительный для России...

За все время боев «Суомен Ильмавоимат» фактически не сделали ничего, что могло хоть как-то повлиять на общий ход войны. Ни на одном участке фронта они не смогли воспрепятствовать наступлению советских войск или хотя бы нанести им заметный урон. Не смогли они и помешать воздушным налетам на тыловые объекты. Единственной серьезной помехой для таких налетов была плохая погода. Финским истребителям оказалось не под силу даже защитить от бомбежек собственные аэродромы, из-за чего им приходилось все время скрываться от авиаударов, то и дело меняя места дислокации. Участие в войне финских бомбардировщиков было крайне незначительным, хотя потери они понесли весьма ощутимые. Характерно, что многие наши солдаты, прошедшие Зимнюю войну, вообще ни разу не видели финских самолетов в воздухе.

Советская авиация, напротив, внесла заметный вклад в победный для нас итог конфликта. Даже историки на западе вынуждены признать, что из-за постоянных налетов краснозвездных бомбардировщиков были затруднены военные поставки в Финляндию через морские порты на Балтике и в Ботническом заливе. Серьезным разрушениям подверглась финская железнодорожная сеть. К концу войны движение поездов по ней сократилось вдвое. Осуществляя изоляцию района боевых действий, наши летчики систематически атаковали транспортные средства на дорогах, ведущих к фронту. В результате финнам пришлось прекратить перевозки в светлое время суток...

Тем не менее надо признать, что Зимняя война была для наших авиаторов суровым испытанием, а финские летчики – достойным противником. Несмотря на значительное неравенство сил, они не отсиживались на аэродромах, а дрались отчаянно, насмерть, не считаясь с потерями. Финны воевали, как умели, и сделали всё, что смогли, но победа все-таки осталась за нами. Победа не только на земле, но и в воздухе, как бы ни хотелось кому-нибудь сейчас это оспорить».

Леонид Львович Штрикман: «Брестская крепость». 2015. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва.

Леонид Львович Штрикман: «Брестская крепость». 2015. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва. Фрагмент.

Здесь и далее уже общеизвестные образы. На данной картине, судя по всему, бой у Холмских ворот – самого узнаваемого здания крепости-героя. Это южная часть Брестской крепости.

Анатолий Андреевич Горпенко (1916-1980): «Бой за деревню Крюково». 1951. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва.

Анатолий Андреевич Горпенко (1916-1980): «Бой за деревню Крюково». 1951. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва. Фрагмент.

Деревня Крюково – место кровопролитных боёв осени-зимы 1941 года. Та самая деревня, которую прославила проникновенная песня.

Дмитрий Александрович Ананьев: «Снятие блокады Ленинграда». 2015. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва.

Дмитрий Александрович Ананьев: «Снятие блокады Ленинграда». 2015. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва. Фрагмент.

Для меня эта картина – загадка. Блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года, а с Ораниенбаумским плацдармом войска из Ленинграда соединились 27 января 1944 года. На картине же явно не зима. Хотя, не сомневаюсь, ленинградцам в те дни, после стольких испытаний, на душе было очень тепло!

Леонид Львович Штрикман: «Сталинград. Бои за город». 2016. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва.

Леонид Львович Штрикман: «Сталинград. Бои за город». 2016. Холст, масло. Государственный музей обороны Москвы, Москва. Фрагмент.

Хотя судьбу Сталинградской битвы решили действия войск в степи, за пределами города, баталистов, конечно же, привлекают именно яростные уличные бои в самом городе. Без отчаянной стойкости красноармейцев, краснофлотцев, чекистов и ополченцев в ходе которых, конечно же, не было той долгожданной победы, после ужасных летних катастроф 1942 года, трагедии 2-й Ударной армии, оставленного Севастополя, Барвенковского котла.

Вечная память героям! И спасибо большое художникам за замечательные картины!